Как нацисты и полицейские расправлялись с жителями деревень под Могилевом
Известная книга Алеся Адамовича «Каратели» — одна из самых правдивых иллюстрацийтого, как в годы войны нацисты цинично расправлялись с беззащитными мирными жителями, оказавшимися в зоне немецкой оккупации. Однако одной книгой описать весь масштаб трагедии невозможно. Сохранилось множество свидетельств — на многотомное издание — о том, что творили в Беларуси фашисты.
Перед нами документы, переданные из Центрального архива КГБ в Национальный архив Республики Беларусь. Среди них — допросы свидетелей преступлений немецких оккупантов и соучастников злодеяний захватчиков в окрестностях Могилева.
…В январе — феврале 1963 года Сергей Георгиевич Венцель, уроженец деревни Батино Калининского (Тверского) района России, житель Калинина, свидетельствовал, что «примерно в июне 1942 года по распоряжению начальника следственного отдела могилевской районной полиции Андрея Николаевича Лазаренко участвовал в карательной операции, во время которой была уничтожена деревня Борки». На «операцию» из Могилева выехали 40 полицейских: «Две грузовые автомашины мы заняли полностью. Ехали по Бобруйскому шоссе, где присоединились к немецким автомашинам, на которых двигались войска СС и гестапо. Помню, что на эту операцию выезжали также и украинцы, служившие у немцев, а в пути присоединился еще какой–то карательный отряд».
Венцель вспоминает, что в Борках «полицейские развернулись в цепь и прочесали небольшой участок леса. Подойдя к деревне, на расстоянии примерно метров 200 от строений, остановились. С других сторон деревня также оцеплялась другими карателями. Филипп Ефимович Чернявский, который командовал цепью полицейских, объяснил нам, что в деревне есть партизаны, а потому мы должны занять место в оцеплении и никого из деревни не выпускать, а кто попытается бежать — расстреливать».
Венцель в тот момент понимал, что соучаствует в преступлении, по сути, самосуде над ни в чем не повинными сельчанами: «Были ли в действительности в дер. Борки партизаны, я не знаю».
Дальше события развивались по сценарию, отработанному оккупантами и коллаборационистами во многих уголках Беларуси: «После того, как в деревню зашли каратели, послышались выстрелы, слышны были крики женщин и детей. Расстреливали мирных граждан, затем деревня начала гореть. Когда в деревне шла кровавая расправа, я находился в оцеплении… Когда вся деревня была охвачена пламенем огня, по команде Чернявского мы снялись с оцепления и пошли к машинам… Многие каратели грузили на машины разные продукты и имущество».
Венцель участвовал не в одной такой операции. Он вспоминал, что вместе с оккупантами полицейские выезжали на карательную операцию в село Студенка: «От Чернявского поступила команда никого из деревни не выпускать, а кто попытается бежать — расстреливать. Большинство полицейских пошли вместе с немцами в деревню. Тут же началась беспорядочная стрельба. Каратели расстреливали мирных жителей. На моих глазах один немец застрелил женщину, которая несла воду. Я зашел в первый дом. Там уже были трупы. Дальше я не пошел. Стрельба слышалась в домах, на огородах. Каратели расстреливали всех, кого встречали, в том числе женщин, детей и стариков… Когда стрельба затихла, каратели спешно начали хватать продукты, некоторые вещи и грузить их в автомашины. Помню, что в автомашины грузили и живых поросят».
Расправа на этом не окончилась: «Как только мы отъехали от деревни Студенка, над ней появились немецкие самолеты и начали ее бомбить».
3 октября 1944 года Могилевская районная комиссия ЧГК во главе с Героем Советского Союза генерал–майором Н.Королевым изучала убийство жителей деревни Залубнище. Вот что говорится в документах того дела: «Оставшиеся в живых жители, что в ту ночь притаились в лесах, по уходе карательного отряда, возвратившись в деревню, собрали трупы расстрелянных и кости уничтоженных огнем близких, все это захоронили в двух могилах дер. Залубнище. Характерная особенность истребления карательным отрядом советских граждан — та, что наравне со взрослыми уничтожены также ни в чем не повинные дети и старики».
О трагедии, произошедшей в Залубнище, в сентябре 1962 года рассказывала местная жительница Анна Федоровна Сергеенко (уроженка села Голубовка Белыничского района): «15 января 1944 года почти вся наша деревня была сожжена, а жители ее расстреляны. Расправа началась рано утром, как только начало светать. В то время большинство жителей боялись оставаться в деревне и скрывались по лесам. В это утро по договоренности с сестрой Петровской Акулиной Федоровной мы тоже собирались уйти в лес, так как наш район подвергался налетам карателей и ночью мы слышали стрельбу со стороны Ермоловичей и Песчанки. Рано утром 15 января моя соседка Авдотья разбудила меня и сестру и сказала нам, что каратели оцепляют Залубнище. Мы сразу же вышли на улицу, и сестра стала запрягать лошадь, чтобы уехать в лес. Но вскоре мы увидели приближающихся со стороны леса карателей. Помню, я тогда с соседними девчатами Ольгой и Катей побежала в крытый окоп, который находился во дворе у Захаренко Ильи, чтобы спрятаться там. Когда я бежала в окоп, то по деревне была слышна стрельба. Спрятавшись в окопе, мы втроем сидели там примерно до обеда. Затем пришла моя сестра Акулина, которая сказала, что каратели зажгли деревню и расстреляли жителей. Выйдя из окопа, я увидела тогда, как догорали хаты. Подойдя к своему дому, я увидела убитых мою мать Федору Аксеновну 85 лет, племянника Николая Егоровича 14 лет, которые лежали во дворе, а затем мы с сестрой вынесли из догорающей хаты трупы сестры Веры Федоровны с двумя малолетними детьми Василием и Виктором. Труп расстрелянной карателями в нашей хате соседки Зезюлиной Ольги мы вынести не смогли, так как он был обгоревшим и его нельзя было вытащить из пожарища».
В то страшное утро погибли в Залубнище 86 человек. Остались целы лишь хаты семьи Ильи Захаренко, сын которого Василий служил в могилевской районной полиции, и К.А.Сидоренко. В тот же день была уничтожена соседняя деревня Песчанка.
Одним из спасшихся, кроме Анны Сергеенко, был В.С.Дударев. 5 июня 1948 года он рассказывал: «Я вместе со старшими детьми в ночь на 15 января 1944 года скрывался в лесу. Дома остались жена с тремя малолетними детьми в возрасте от 2 до 7 лет. Ночью, услыхав из деревни шум, крики, стрельбу и увидев пожар, догадался, что немцы ворвались в деревню и расправляются с населением. Вечером следующего дня, возвратившись домой, застал на крыльце дома убитую жену с мертвым 2–летним ребенком на руках, а в сенях дома лежали мертвые дочери 5 и 7 лет. Все они были постреляны разрывными пулями, так как у них головы и лица находились в сильно изуродованном виде. Боясь возвращения в деревню немцев, я быстро собрал трупы своих близких и захоронил их в лесу».
Дударев добавлял: «В ту же ночь на 15 января 1944 года немцы пригнали из деревни Песчанки 60 — 70 человек и всех загнали в сарай нашей деревни, сарай закрыли и подожгли. Когда горел сарай с народом, народ убегал из огня, немцы их расстреливали из автоматов. После чего, когда немцы уехали из нашей деревни, я пошел в деревню и посмотрел этот сарай, где живьем сжигали немцы население, то очень много народа валялось обгорелых и убитых вокруг сарая».
Еще одна трагедия разыгралась в годы войны в деревне Дубинка. В 1963 году свидетель произошедшего Наталья Назаровна Филимонова, уроженка и жительница Дубинки, рассказывала сотрудникам УКГБ БССР по Могилевской области: «В Дубинке проживало много партизанских семей, поэтому немцы и местные полицейские делали неоднократные налеты на нашу деревню.
Помню, 17 февраля 1943 года нашу деревню окружили каратели и под видом собрания начали сгонять жителей в одно место. В это время я пряталась с детьми в хате соседки Рословой Василины Степановны. Я хотела перевести сюда и своих детей из соседней хаты. В это время в дом к Рословой зашли несколько солдат в полицейской форме. Между собой они разговаривали на русском языке. Один из них спросил, здесь ли находится Филимонова. Я ответила утвердительно. Они приказали мне и хозяйке идти на собрание в другой конец деревни. Когда мы вышли на улицу, я увидела, что другие полицаи выгоняют из соседнего дома моих трех детей. Я попросила карателя, который называл мою фамилию, чтобы он пустил меня к детям, но он грубо выругался, обозвал «партизанской бандиткой» и начал бить меня палкой. Я поскользнулась и упала, лежачую он пинал меня ногами. После чего сказал: «Иди, с детями завтра разберемся». Моих детей и детей хозяйки от нас отделили и погнали в одну сторону деревни, а нас в другую. Нас привели в другой конец деревни, поместили под охрану карателей в одну из хат до утра следующего дня.
Карателя, который меня избивал, я запомнила. Он был высокого роста, плотного телосложения, лицо у него было продолговатое, нос длинный с горбинкой, уши большие, оттопыренные. Когда он меня бил, мне запомнилось злое выражение его лица.
Утром 18 февраля каратели вывели нас из хаты и погнали к колхозным гумнам. Мне удалось вырваться из толпы и спрятаться на чердаке в одной из хат. Я видела из чердачного окна, как толпу односельчан загоняли в гумно. Вскоре я увидела высокого карателя, который меня избивал: он пробегал мимо дома и гнался за какой–то девушкой. В этой девушке я узнала свою старшую дочь Нину, ей тогда было 16 лет. Этот каратель стрелял в мою дочь на ходу из нагана. Я видела, как она упала. Что происходило дальше, не знаю, так как у меня не хватило сил больше смотреть, и я потеряла сознание».
Свидетельские показания Натальи Филимоновой записаны ровным красивым почерком. Они беспристрастны. Все, что сказала чудом выжившая в войну жительница Дубинки, не нуждается в комментарии. Это та правда войны, которую никак не проинтерпретируешь. Она не просто ужасная. Эта и другие процитированные нами истории о том, как люди, а это зачастую были местные жители, поступившие в полицию, теряют человеческий облик. И на фоне этого рассказа любой фильм о войне покажется жалкой постановкой… Потому что творившееся в реальности намного страшнее.
Каратели сожгли в двух колхозных гумнах 180 жителей Дубинки. Кто пытался выскочить из ловушки, расстреливали из пулеметов и автоматов. Наталья Филимонова пыталась найти на пепелище трупы своих 4 детей, но собрала только остатки одежды.
Осенью 1943 года и в мае 1944–го немцы совершили авианалет на Дубинку. От села с 80 хатами чудом уцелел лишь колхозный клуб.
Есть еще одно свидетельство об уничтожении села — отчет командования 600–го партизанского полка Белыничской военно–оперативной группы от 30 мая 1944 года: «22.5.1944 г. противник силой до 250 человек пехоты с 2 танками выдвинулся из д. Песчанка на дд. Хвощевка — Дубинка, произвел несколько орудийных выстрелов по д. Дубинка, от чего деревня загорелась».
Так сколько волн разрушений и убийств испытала Дубинка в годы оккупации? История этой деревни и еще почти 9 тысяч пострадавших во время войны сел полностью до сих пор не написана.
Но и приведенных нами свидетельств достаточно, чтобы понять, какие страдания испытали тысячи людей лишь в одном Могилевском районе. О том, что происходило в других местностях Беларуси в 1941 — 1944 годах, мы еще расскажем. В этом нам помогут архивные документы.