Три удивительных предмета хранятся в музее одной из школ Могилевского района. Их истории вас точно растрогают
Основа любого музея – его экспонаты. Яркие и незаметные, масштабные и крохотные – все они звенья той цепи, которая связывает прошлое с настоящим и будущим. Одни из них являются историко-культурной ценностью, другие интересны с краеведческой точки зрения. Но, наверное, на особом счету предметы, которые, может, и не примечательны на первый взгляд, но за которыми стоит судьба человека – со всеми ее перипетиями, взлетами и падениями, трагедиями и минутами счастья. Такие предметы есть во всех школьных музеях Могилевского района. И это совсем неудивительно, так как большинство из них стали экспонатами благодаря стараниям и неравнодушию местных жителей.
Сегодняшний наш рассказ – о трех вещицах из ГУО «Хоновская средняя школа».
«Я вам зараз прынясу свае дзіцятко»
Молодость Федора Демидовича Пагирского пришлась на довоенные годы – время коллективизации и индустриализации, когда все были нацелены на строительство передовой страны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что юный житель деревни Чернобель стал кузнецом. Настоящим мастером своего дела, у которого при этом была мечта… научиться играть на скрипке.
Воплощение мечты в жизнь упиралось в невозможность приобрести музыкальный инструмент. Слишком дорого это было. И тогда Федор решил сделать скрипку своими руками. Ездил в Могилев, смотрел, изучал, советовался. И вскоре он смастерил настоящий инструмент!
Казалось бы, еще чуть-чуть, и смычок тронет струны, и все услышат чарующие звуки. Но… Началась война. Федор Демидович ушел на фронт, Могилевщина оказалась в оккупации, и скрипка, к сожалению, исчезла.
После войны Федор Пагирский работал кузнецом в совхозе «Досовичи». По воспоминаниям местных жителей, был настоящим Вакулой-мастером. И на благо совхоза трудился, и людям помогал. Причем не только ремонтировал плуги, самовары и чайники, но и выполнял тонкие работы, создавая неповторимые вещицы. И продолжал мечтать об игре на скрипке. Время было трудное. Мы теперь можем только представлять, как в редкие минуты отдыха, в перерыве между работой и домашними делами мужчина создавал новый инструмент. С любовью и трепетом, с вниманием к каждой детали, к каждому изгибу. Через некоторое время скрипка была создана. И… вновь жизнь нарушила планы. Нужно было кормить детей, и инструмент пришлось поменять на продукты.
…Шли годы. Федор Пагирский построил прекрасный дом (который до сих пор, несмотря на то, что в нем живут другие хозяева, поражает ухоженностью), вышел на пенсию. Как ветерана Великой Отечественной войны, его часто приглашали на разные встречи и мероприятия. И как-то в середине 90-х он оказался в школьном музее в д. Досовичи (который позднее был передан в хоновское учреждение образования). Федор Демидович внимательно рассматривал экспонаты, слушал рассказ педагога школы – Владимира Александровича Ласькова (который ныне является учителем технического труда, руководителем по военно-патриотическому воспитанию и настоящим хранителем музея в ГУО «Хоновская средняя школа»). А потом подошел к Владимиру Александровичу и сказал: «Ой, чалавек, я вам зараз прынясу свае дзіцятко. Бо лепшага месца, чым тутэйшы музей, для маего дзіця не знайсці». И через три часа принес… скрипку! Оказывается, уже находясь в преклонном возрасте, Федор Демидович так и не отказался от мечты юности – создал новую скрипку. Хранил ее, оберегал, а потом передал в музей.
Федора Пагирского уже давно нет в живых. А его «дзіцятко» так и хранится в музее. И пусть не судьба была ему зазвучать пронзительной мелодией, но эта скрипка, наверное, больше чем просто инструмент – это мечта, пронесенная сквозь годы и оставшаяся на память потомкам, как символ верности себе и своему, пусть и нереализованному, призванию.
«Это зеркало моего татки»
Небольшое зеркало в простой деревянной оправе. Может быть, такой экспонат и затерялся бы на фоне чего-то яркого и объемного, если бы не один факт. Это зеркало – единственное, что осталось от деревни Незовка, сожженной во время Великой Отечественной войны фашистами.
В один из дней того страшного времени оккупанты ворвались в деревню, вывели всех жителей из домов и погнали в неизвестном направлении. Через некоторое время стало понятно – людей ведут к гумну, где их ждет страшная участь. Жителей деревни закрыли в помещении, которое обложили соломой. Вокруг стояли фашисты с овчарками… До трагедии оставалось чуть-чуть. Но вмешались какие-то силы. Продержав людей до вечера, немцы их выпустили. Да только вернулись жители Незовки не в родные дома, а на пепелища: пока женщины, старики и дети были заперты и находились на волосок от смерти, их дома оккупанты сожгли. Осталось только одно подворье (туда люди потом по очереди детей отправляли, а сами в это время рыли землянки) и вот это зеркало.
Жительница деревни Анна Павловна Хальчицкая, когда немцы выгоняли людей из домов, схватила зеркало и закопала его на огороде. Наверное, кто-то может подумать, что надо было спасать что-то более ценное или практичное. Да вот только для матери четверых детей Анны Хальчицкой, чей тяжелораненый муж-партизан умер на ее руках, не было ничего ценней этого зеркала: «Это зеркало моего татки. Я с ним замуж шла».
После войны деревня отстроилась. Сменились поколения. А на память о той Незовке, которая ушла в небытие во время войны, нам осталось спасенное зеркало. Неприметное для многих, но бесценное для обычной женщины, которая сберегла то, что ей напоминало об отце и муже.
Охраняла дом
О необычной истории появления в музее деревянной иконы «Одигитрия» (сокращенный вариант Казанской иконы Божьей Матери), впрочем, как и обо всем остальном, нам рассказал Владимир Александрович Ласьков.
– Эта икона (на фото справа) из деревни Досовичи. Там располагался заброшенный дом, в котором давным-давно никто не жил. Я как-то зашел в этот дом, осмотрелся и вижу – в углу икона. Взять ее я не решился. Однако зашел к соседке и говорю: «Константиновна, там икона висит. Может быть, вы бы забрали ее. Я взять не могу – чужое. А вы соседей знали». Ушел, а через два дня женщины из Досович принесли эту икону со словами: «Пусть лучше в музее будет, чем пропадет». И все бы ничего, да только дом тот через три дня сгорел. Вот и получается, что икона эта охраняла дом. С тех пор эта икона в музее. В прошлом году сотрудники школы отправляли ее на экспертизу. Получили экспертное заключение от старшего научного сотрудника филиала Учреждения «Национальный художественный музей Республики Беларусь» «Музей В.К. Бялыницкого-Бирули» в Могилеве О.А. Чернявской, которое гласит: «…Данная икона, насколько можно судить, представляет собой изделие массового производства, созданного иконописцами-ремесленниками в одной из иконописных мастерских Российской империи в конце XIX – начале XX вв. <…> Икона является свадебной. Традиционно именно Казанской иконой Божьей Матери благословляли на брак дочь, а после венчания украшали венком невесты. Свадебный венок и букетики цветов, согласно легенде, изготовлены владелицей иконы в самом начале 1941 года». Те венок и букетики, конечно, были утрачены, а новые, согласно заключению, появились «не ранее самого начала 1970-х годов».
Вот такая история, связавшая в единую нить времена на рубеже XIX и XX веков, чью-то свадьбу накануне Великой Отечественной, атрибутику 70-х, заброшенный дом, который охраняла икона на протяжении многих лет, и нынешнее время. Время надежд и больших планов, но в котором обязательно должна находиться минута для того, чтобы оглянуться в историю, заглянуть в прошлое и задуматься над судьбами тех, кого уже нет с нами, но чья душа, возможно, живет в этих музейных экспонатах.
Татьяна АРХИПОВА.
Фото Юлии МАРКОВИЧ.